Книга Зелёный змей Урала [СИ] - Комбат Мв Найтов

и веревочки, походили вокруг «замка», втыкая в стены палочки с курениями и тряпочками. Пели какие-то песни, а перед калиткой положили тушу оленя и пару-тройку метров ярко-красной ткани, правда, зачем-то ее в крови оленьей вымазали. Искупались в луже или небольшом озерце, прямо в одежде, и ушли, как пришли, оставив женщин на вершине. Они-то меня и попросили далее на их действа не смотреть, я ушел со стены, и поднялся в лабораторию, из которой мне было видно, что они разделись и долго катались на животе вниз по одному из камней, на который лили воду из ручья из берестяных плошек. Похоже просили ихнего бога, дабы не оставил их чрева пустыми. Гостили они не долго и ушли. Не надоедали, не приставали с вопросами, тем более, что ответить я им не мог. Язык мне был совершенно не знаком. Нечто подобное я слышал во Внутренней Монголии. Из всего услышанного понял всего несколько слов: огыз (род, племя), буга (они так оленя называли) и заалуучууд (это они меня так окликали, что это означает – я не знаю). Так как агрессии они не проявили, то на следующий день я на коне спустился к ним, приторочив к коню два мешка с мукой, ее у меня было очень много. Меня интересовали их луки, плюс была надежда, что мне удастся приобрести пару человек в помощники. Брать мужчин я не хотел, а для работы по дому явно не хватало двух пар рук. Конечно, языковой барьер – суровая вещь, но бартер есть бартер. Его все понимают. Плюс у меня с собой было серебро, одна гривна с 16 насечками, рублями, и небольшой кошелек с монетами. Ну и два больших мешка муки. Ехал я в полном вооружении, в том числе, и с одним из пистолетов под мышкой. Если сзади не нападут, то может быть и отобьюсь.

Подъехал в тот момент, когда они снимали свои юрты и готовились идти дальше. Остановились они неподалеку от выхода на поверхность мрамора. Поздоровался я по-русски, мне ответили, и я повторил, что мне сказали. Затем похлопал по мешку с мукой и пальцем показал на себя, на них и снова на себя.

– Худалдаа? Салилцоо? Та юу хусч байна вэ? – я понял, что меня поняли, и показал рукой на лук, его тетиву и… Да чтоб я сдох! Вот та девчонка – явно русская! И мой палец уткнулся в нее.

Последовала непереводимая игра слов и выражений, но принесли несколько луков, но все небольшого размера, такие у меня и у самого имеются. Я отрицательно помахал рукой и показал на лук одного из них, размером метра полтора, с колчаном и вертикальными надписями на монгольском. Переговорщик меня понял, но замотал головой и пальцем, вначале показав на мешки с мукой. Дескать, за такое количество муки этот товар не продается.

– Елико? – спросил я, именно так я расшифровал слово «сколько». Монгол или бурят подманил ту самую девчонку и попросил повторить меня: что я сказал. Девица перевела, а дальше я сам понял. Потому, что было сказано: «найман алтын». Найман – это восемь, ну а кто у нас не знает такое замечательное слово как «алтын»?

– Голомя. – ответил я, отрицательно покачав головой, и на руках показал шесть.

– Зургаа нь хангалтгүй, долоо! – и категорично показал руками, что торговаться больше не будет. Я сунул руку под кольчугу и вынул гривну, но монгол отрицательно помахал руками и еще раз прозвучало слово «алтын». Я сунул гривну обратно и вынул кошелек. Там были как золотые монеты, так и серебряные, и даже из сплава серебра и золота, электрума. Вытряхнув несколько штук на ладонь собирался отсчитать семь монет, но переговорщик взял одну большую монгольскую и две маленьких серебряных, подозвал воина с большим луком и что-то сказал ему. Тот снял через голову налуч с луком и колчан со стрелами. Я показал на тетиву. Запасные оказались в небольшой сумочке на налуче. При мне их предводитель деньги воину не отдал, так что я не узнал: сколько стоит такой лук, если его брать без посредников. Но я показал пальцем на «переводчицу».

– Елико? – после долгих объяснений и показа мне товара «целиком», с демонстрацией того, что лобок у нее уже покрылся пушком, и что-то вроде сисек наметилось выше, сошлись на мешке муки.

– Паки славяни ясти? – спросил я девочку. Она отрицательно покачала головой. Мы обнялись и потерлись щеками с вождем. Тот через девочку сказал, что осенью они придут за зерном, прежде чем откочуют на юг, я сел на коня и хотел подхватить девчонку, чтобы усадить в седло перед собой, но сверху увидел, что ей предварительно требуется очень-очень хорошо вымыться. Насекомых у нее было море! Так что, не было печали, купила бабка порося!

Ей где-то одиннадцать-двенадцать лет, хотя могу и ошибаться, народец здесь довольно мелкий, я не в счет, у меня питание было неплохим. Семейство было, вежливо говоря, зажиточным и работящим. Я пока живу за счет их запасов и не бедствую. Она придерживалась рукой за стремя и быстро перебирала босыми ногами по каменистой тропе. Ходить босиком она умеет хорошо. Как со всем остальным – черт ее знает. Главное, через нее я смогу овладеть старославянским, пусть и не в полном объеме, но закончить перевод тех самых записок, которые достались мне по случаю. Я несколько раз оглядывался, проверяя: не пошли ли за нами их воины. Но, честно говоря, в этой «орде» их было совсем немного. Поднявшись на один из пригорков, я увидел, что мои опасения были напрасны: они уже покинули место стоянки и хвост их колонны втягивался в лес. Сами кочевники в лесах не живут, здесь им скот пасти негде. Это ничья земля, именно поэтому сюда и пришел «Алхимик».

Бензилбензоата у меня, конечно, нет, поэтому избавлялись мы от «непрошенных гостей» самым радикальным способом. Слез было море! Но куда деваться? Тем более, что саму ее эти гады кусали весьма регулярно. Зато я значительно продвинулся как в изучении языков за лето, так и в дальнейшей расшифровке записей. Заодно учил ее писать и на слоговом, и на буквенном алфавите. Ну, а через три месяца, убираясь в большой комнате, девица и выдала на-гора свою версию того, кто был «алхимик». Она нашла в шкафу пояс с золотой пряжкой и вензелем. Кожа ремня была зажата в золотых звеньях цепи. Кроме того, там же висела перевязь, которую простые воины одевать не смели. И, хотя она с девяти лет